"РАДИ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ"

Суксунский историко-краеведческий музей уже не в первый раз поднимал тему эвакуации Витебской очковой фабрики в Суксун. В прошлые годы в музее оформлялись выставки и проводились презентации по теме. В 2015 году 24 сентября при поддержке ООО «ЛУКОЛЙ-ПЕРМЬ» музей открыл новую экспозицию, посвященную жизни двух предприятий в годы Великой Отечественной войны-Суксунского механического завода и Витебской очковой фабрики, ставшими на тот период времени единым военным заводом №17. 

ОТКРЫТИЕ ВЫСТАВКИ. ВЕТЕРАНЫ ТЫЛА, ВЗРОСЛЫЕ  И ДЕТИ.  

 Витебская очковая фабрика в Суксуне.  

             Эвакуация Витебского предприятия началась 3 июля 1941 года. С Витебской фабрикой примерно в рабочий поселок Суксун Пермской области прибыло около 400 семей разных национальностей: белорусы, поляки, евреи. С 6-8 августа 1941 года большинство бывших служащих и рабочих фабрики были устроены на работу в Суксунский механический завод, который стал военный завод №17. Уже с декабря 1941 г. Суксун¬ский военный завод № 17 начал осваивать выпуск защитных очков для летчиков. В дальнейшем – выпускать очки для танкистов, очковые линзы. В военную пору завод также изготовлял стационарные автоклавы, инфундирные аппараты, трахеотомические трубки, респираторы, специальные ламповые горелки, корпуса ручных гранат. 
             Директором нового предприятия был назначен директор Меерсон Илья Абрамович. (Элья-Абрам Хаимович). Главный инженер-Гауберг Арон Файвишевич. На период 1942года по данным Книги приказов завода №17, на производстве работало около 350 эвакуированных. Среди которых были латыши, немцы, поляки, евреи. Списки имен и фамилий сохранились в книгах приказов завода. 

Витрины на выставке.

 После того, как г. Витебск был освобожден, многие уехали обратно в Витебск, либо в другие города Прибалтики, Украины и Белоруссии. Некоторые остались в Суксунском районе и тут проживали. На сегодняшний день в Суксуне проживают лишь несколько семей бывших эвакуированных из Витебска. 

Топычканова (Артемьева) Тамара Петровна-эвакуированная  в детстве 

из г. Витебска в Суксун.

Ильина Раиса Евмениевна читает стихи своего отца-токаря военного завода №17.

Голоушкина (Матвеева) Надежда Николаевна - труженица тыла, рабочая  военного завода №17.

            В годы войны из всех эвакуированных умерло  примерно 137 из них 35 евреев, включая 8 детей.Места их захоронения не известны, поскольку их родственников в Суксуне не проживало. Известны лишь примерные факты нахождения тех или иных могил. В послевоенное время завод стал именоваться оптико-механический, каким является и сейчас. Выпускает защитные очки, каски, маски для рабочих специальностей. Бывший директор завода И.А. Меерсон в 1946 году был переведен на завод в г. Свердловск. Судьба его не известна.

ВОСПОМИНАНИЯ О ЗАВОДЕ В ГОДЫ ВОЙНЫ.

После выхода в свет книги Б. Кортина «Есть горы, которые вижу во сне…», жители района познакомились с историей эвакуации Витебской очковой фабрики и жизнью рабочего поселка Суксун в годы Великой Отечественной войны. Была проведена огромная исследовательская работа: выборка из заводских книг учёта, поступающих на работу 1941 – 1945 гг, изучение списков приехавших из Витебска семей, посещение старожилов – свидетелей того времени, сбор артефактов. Но весь  собранный материал  в книгу  не вошел, поэтому много воспоминания жителей Суксуна и очевидцев тех событий остались в фондах музея храниться в электронном варианте. Интересные воспоминания были записаны сотрудником музея Токаревой Н.Н.

Воспоминания Надежды Николаевны Матвеевой (Голоушкиной), 1926 г.р.

         Родилась я в д. Опалихино Суксунского района в семье крестьянина. Работала на заводе с 1943 по 1988г. Работали вместе с эвакуированными в цехе №5 это была сборка очков. Мастерами у нас были Ева Шапиро и Сосновская. У нас было две смены. Работали с восьми утра до восьми вечера, а если план не выполним, то оставались и после восьми работать, а там уж вторая смена придет, вот и сидим!                                                                                  В цехе пол был земляной, было очень холодно. Там же была печка и мы все к ней встанем бочком, чтобы обогреться и греемся об нее да друг о друга. Мы были тогда маленькие еще, но работали как взрослые. Я всех евреев хорошо запомнила. Исключительно добрые люди были! Никаких ссор у нас не было. Директор Меерсон с нами как с ребятишками разговаривал, придет в цех, поставит ногу на лавку (стульев не было) и говорит запросто. А сейчас? Какой начальник с тобой так станет разговаривать?! Когда он к нам шел, то мы по запаху чуяли, что он идет, то ли курил он, то ли одеколон у него такой был? А Гауберг Арон Павлович очень аккуратный ходил. И сам всегда ремонтировал станки, никаких мастеров не вызывали, если что-то сломается. У него в одном кармане была тряпка, а в другом - ключ! Однажды он нам с подружкой говорит: «Вот, вы подружки, даю вам талон на три метра ситцу, сшейте себе кофточки». Евреи очень добрые были.                                                    

Хорошо помню токаря Ильина. Из Витебска тоже он был, его станок стоял в центре цеха, чтобы светло было ему! Работали почти голодом, кто что принесет. Картошек принесем, положим, на печку и там они испекутся. То рябины, то из огорода что-нибудь. Бывало, евреи у нас украдут из еды что-нибудь, а мы - ладно! Ешьте! Никогда не жаловались. У нас-то были огороды и картошка была, а у них совсем ничего! И не обижались на них. Русские-то были смешнее! Мы с подружками были деревенские, свои же нас всяко, обзовут, мешочниками да как! (Мы же юбки из мешковины шили). Нам обидно было. А евреи нас не обижали. Помню, прямо в цехе или в коридоре нас они учили танцевать всякие танцы. И в войну пели и плясали. Бывало, в конце рабочего дня, если план не выполним, нас оставят в цехе, а мы уж устали, положим доску и прыгаем на ней да качаемся. Ночью-то спать хочется! И пойдем плясать. Ева Шапиро заглянет к нам и с сожалением говорит: «Милые девочки!».    Когда объявили победу, я была дома. В этот день на заводе все собрались на улице и все ревели. И всех потом домой отпустили. А мы обрадовались, что сейчас не надо будет работать по 12 часов! Подружки в войну говорили: «Да когда это все закончится?Да когда мы дома на печах будем лежать?!» Но Победа для нас в семье не радостная была. Победа пришла, а брата нет! Погиб! Потом эвакуированные стали все уезжать, мы уж к ним привыкли. Прощались, ревели. В войну и в колхоз нас посылали, и на сплав леса, так тяжело было! В цехе все же женщины были. Сами мастера, бригадиры, а потом с фронта мужики вернулись и убрали нас. Я проработала на ОМЗ до самой пенсии.